Выдержки из доклада международной комиссии, расследовавшей причины российско-грузинской войны 6
2) В ночь с 7 на 8 августа 2008 года со стороны Грузии началась продолжительная артиллерийская атака города Цхинвали. Грузинские вооруженные силы предприняли и другие действия против Цхинвали и окрестных районов, и вскоре в бой вступили российские, югоосетинские и абхазские военные подразделения и вооруженные единицы. Однако вскоре продвижение Грузии в Южную Осетию было остановлено. В ходе контрманевра российские вооруженные силы под прикрытием авиации и подразделений Черноморского флота проникли вглубь Грузии, перерезав главную дорогу, соединяющую восточную и западную части страны, достигли порта Поти и остановились недалеко от столицы Грузии, Тбилиси. Конфронтация переросла в одновременно внутренний и межгосударственный конфликт, на одном уровне которого друг другу противостояли грузинские и российские войска, а на другом югоосетинские и абхазские вооруженные силы и Грузия. Такая комбинация конфликтов, происходящих на разных уровнях, особенно чревата нарушениями Международного гуманитарного права и законодательства о правах человека. Они, действительно, имели место, и многие из соответствующих случаев были связаны с действиями нерегулярных вооруженных формирований Южной Осетии, которые не контролировались должным образом или не могли контролироваться регулярными вооруженными силами РФ. Впоследствии еще один театр военных действий возник на западном фланге, где абхазские военные при поддержке российских вооруженных сил захватили верхнюю часть Кодорского ущелья, практически не встретив сопротивления с грузинской стороны. После пяти дней боев, 12 августа 2008 года было достигнуто соглашение о перемирии, подписанное президентом РФ Дмитрием Медведевым, президентом Грузии Михаилом Саакашвили и президентом Франции Николя Саркози, который выступал от лица Европейского Союза. Выполнение соглашения началось 8 сентября 2008 года, во многом вновь благодаря неустанным усилиям французского президента. Эти успешные политические действия контрастируют с неспособностью международного сообщества, включая Совет безопасности ООН, действовать достаточно быстро и решительно для того, чтобы взять под контроль становившуюся все более напряженной ситуацию, прежде чем начался вооруженный конфликт. Однако с тех пор, за исключением создания Миссии наблюдателей ЕС и женевских переговоров, в сложном процессе обеспечения мира и стабильности в регионе не наблюдалось практически никакого прогресса. Ситуация остается напряженной и неустойчивой, и многие опасаются возобновления военных действий.
3) Обстрел Цхинвали грузинскими вооруженными силами в ночь с 7 на 8 августа 2008 года положил начало широкомасштабному вооруженному конфликту в Грузии, однако это было лишь кульминацией продолжительного периода нарастания напряженности, провокаций и инцидентов. В действительности, конфликт имеет глубокие корни в истории региона, национальных традициях и стремлениях его жителей, а также вековых представлениях или, скорее, заблуждениях друг о друге, которые никогда не пытались развеять, а иногда эксплуатировали. Хотя в регионе была давняя традиция мирного сосуществования различных наций и конфессий, малые народы испытывали глубинное чувство лишения и подчиненного положения. Советский федерализм не помог преодолеть скрытый антагонизм, а хаос, начавшийся после распада Советского Союза, усугубил взаимное недоверие и даже враждебность в регионе. Волна вновь обретенного самосознания, зародившаяся на фоне политических перемен в Грузии с конца 2003 года, встретилась с волной самоутверждения со стороны Российской Федерации, пытавшейся создать в «ближнем зарубежье» привилегированную зону своих интересов, где нелегко признавались решения и события, предположительно наносящие ущерб российским интересам. При этом в ходе дальнейшего, более угрожающего развития политической и военной ситуации все чаще нарушались мирные соглашения, заключенные с помощью международного сообщества. Они были достигнуты в 1990-х после вооруженных конфликтов в Абхазии и Южной Осетии, происходивших на фоне обретения Грузией независимости, и с тех пор оставались более или менее неизменными. Без корректировки и политической поддержки, в которой нуждались представленные в регионе международные организации, они в конце концов потеряли силу и больше не могли выполнять свое предназначение.
4) Помимо человеческого фактора, у вооруженного конфликта, разразившегося в августе 2008 года, несомненно, были исторические и политические предпосылки. Грузия – древняя христианская страна, считающая себя намного старше России. Исторические корни грузинского национального самосознания восходят еще к временам учреждения автокефальной Грузинской Церкви в IV веке и создания грузинского алфавита в V веке. Решающее для двух стран историческое событие произошло в эпоху царствования российской императрицы Екатерины II, когда в 1783 году в городе Георгиевске Россия и Ираклий II, правивший территориями, которые сейчас относятся к Восточной Грузии, подписали договор, со стороны России обещавший защиту от нападения Персии. Это подготовило почву для дальнейшего усиления доминирующего положения России, с точки зрения и глубины, и территориального охвата, что завершилось полной интеграцией Грузии в Российскую империю с 1881-го по 1917 год. В целом этот период совпал со временем грузинского национального пробуждения, которому способствовала патриотически настроенная грузинская интеллигенция, часто выступавшая против доминирования России и обрусения. В то же время, Россия считала, что Грузия получает столь необходимую защиту от разрушительных набегов соседей. Еще одним достижением, привнесенным в Грузию из России, стало создание современной административной системы, от строительства дорог до организации эффективной системы образования. Хотя в грузинской исторической подаче Россия порой представлялась как источник угрозы существованию грузинской нации и хотя попытки подчинить грузинское культурное наследие действительно были, но в какой-то степени грузинский народ даже пользовался привилегированным положением в Российской империи. В конечном счете, многие в Грузии с неприязнью относились к имперскому могуществу России и ее деспотичному и устаревшему образу действий, но их в то же время привлекала современная цивилизация и европейские перспективы, прямо и косвенно открывавшиеся благодаря России.
5) Современная Грузия считает трехлетний период существования Грузинской демократической республики в 1918 – 1921 годах, которая впоследствии была быстро и безжалостно подчинена большевиками, столь же знаковым моментом для национального освобождения и современной демократической государственности, как и окончательный выход из состава распавшегося Советского Союза с принятием Декларации независимости Грузии 9 апреля 1991 года. В обоих случаях Грузия получила независимость на фоне глубокого кризиса и даже крушения ее могущественного северного соседа. В 1991 году обретению независимости предшествовали трагические события – расстрел грузинской демонстрации советскими войсками 9 апреля 1989 года. Это произошло после десятилетия вооруженных столкновений, давления и массового террора, которым была отмечена сталинская эпоха. Мало что могло бы побудить едва получившую независимость Грузию придерживаться идеалов российских и советских лет, и большая часть политического класса, а также грузинская общественность заняли активную прозападную позицию. Однако один важный элемент советского наследия все же сохранился: деление Грузии на три политико-территориальные единицы, включая Абхазскую автономную республику и Юго-Осетинскую автономную область. Конечно, оставалась и единая Грузия со столицей в Тбилиси, в рамках международно признанных границ, совпадавших с границами бывшей Грузинской Советской Социалистической Республики по состоянию на 21 декабря 1991 года. В плане национализма в период перехода к постсоветскому суверенитету первый президент страны Звиад Гамсахурдия сделал многое, чтобы настроить две малые политико-территориальные единицы – Абхазию и Южную Осетию – против грузинской программы независимости, выдвинув такие этноцентристские лозунги, как «Грузия для грузин». Национализм и даже шовинизм всех сторон наряду с сомнительными политическими действиями усугубляли напряженность. В результате разразившихся в итоге вооруженных конфликтов между грузинскими войсками и сепаратистами, вначале в Южной Осетии в 1991 – 1992 годах, а затем в Абхазии в 1992 – 1994 годах Грузия потеряла контроль над значительными частями обеих территорий. Россия поддерживала повстанцев, однако представляется, что российская политическая элита и силовые структуры не имели общего мнения по этому вопросу и участвовали в происходящем лишь частично, а Москва в то же время находилась в непростых отношениях с Тбилиси.
6) В период внутригрузинских волнений, последовавших за неудачными военными действиями страны в вооруженных конфликтах с Абхазией и Южной Осетией, преемник Звиада Гамсахурдии, президент Эдуард Шеварднадзе в октябре 1993 года был вынужден обратиться к Москве за помощью в подавлении нового восстания, на этот раз поднятого сторонниками Гамсахурдии в западной области Самегрело. Российские войска оказали поддержку, выполнив его просьбу. В итоге это привело к проросcийской переориентации внешней политики Грузии. В октябре 1993 года Эдуард Шеварднадзе подписал декларацию о вступлении Грузии в СНГ, а в следующем году Тбилиси также присоединился к Организации договора о коллективной безопасности, возглавляемой РФ. Были продлены сроки функционирования четырех российских военных баз на территории Грузии, а российские погранвойска остались задействованы на грузино-турецкой границе и продолжили патрулировать морские берега. Кроме того, российские войска взяли на себя миротворческие функции в Южной Осетии и позже в Абхазии. В июне 1992 года в Сочи лидеры двух стран, Эдуард Шеварднадзе и Борис Ельцин, подписали соглашение о создании смешанных сил по поддержанию мира (ССПМ) в Южной Осетии, включавших по одному батальону численностью до 500 человек от каждой из сторон – России, Грузии и Южной Осетии – под общим командованием российского офицера. Миротворческая деятельность в Абхазии стала предметом другого мирного соглашения, достигнутого в Москве в мае 1994 года и впоследствии утвержденного Советом безопасности ООН, в соответствии с которым создавались миротворческие силы (КСПМ) СНГ численностью до 3 000 военных. В то же время Россия была единственной из стран СНГ, предоставившей свои войска. В августе 1993 года была учреждена Миссия ООН по наблюдению в Грузии. В ее обязанности входил надзор за соблюдением мирных соглашений, касавшихся Абхазии. Специальному представителю генерального секретаря ООН было поручено способствовать продвижению грузино-абхазского мирного процесса. В декабре 1993 года в свете южноосетинского конфликта была создана Миссия ОБСЕ, которая должна была помочь враждующим сторонам добиться мирного политического урегулирования конфликта. Эти структуры в значительной степени находились под влиянием России; если и не прямо, то, по крайней мере, из-за ее права вето.
7) На рубеже тысячелетий стало ясно, что урегулировать нерешенный вопрос о политическом статусе Южной Осетии и Абхазии все труднее и однозначного решения не предвидится. В то же время стали очевидными политические перемены, включая расширение НАТО на Восток и новый международный интерес к Кавказскому региону, связанный с соображениями относительно безопасности и энергопоставок. При новом президенте Владимире Путине Россия стала более стабильной и вместе с тем более настойчивой в распространении своего влияния на «ближнее зарубежье». Изменения происходили и в Грузии. Еще в преддверии инаугурации президент Саакашвили объявил разрешение конфликтов в Южной Осетии и Абхазии приоритетом своего президентства. Возможно, успешное восстановление контроля Тбилиси над отколовшейся южной провинцией Аджария, которое далось без особых усилий, и улучшение экономической ситуации в Грузии добавили президенту решимости. Однако ситуация в двух странах развивалась по-разному. После недолгого периода, подававшего какие-то надежды, отношения между президентом России Владимиром Путиным и новым президентом Грузии Михаилом Саакашвили ухудшились. Политический климат стремительно портился. Военные расходы Грузии при президенте Саакашвили быстро выросли с менее чем 1% ВВП до 8% ВВП, и никто не сомневался, что в этом есть определенный посыл. Кроме того, опасения Москвы усугубляла активная прозападная направленность внешней политики Грузии и энергичные меры, предпринятые президентом Саакашвили для присоединения Грузии к НАТО, хотя первый запрос о вступлении в альянс был направлен еще президентом Шеварднадзе. Наконец, задачей внешней политики при президенте Саакашвили было найти союзников-единомышленников, таких как Киев после Оранжевой революции, и вместе с ними поддерживать прозападную ориентацию во многих других странах, от Черного моря до Каспия. Можно было ожидать, что все это не понравится России, пытающейся заново утвердиться на постсоветском пространстве.
8) Во время непрерывного ухудшения отношений Грузии и России, сопровождавшегося различными инцидентами и недружественной, а порой даже воинственной риторикой, лидирующее положение среди внешнеполитических партнеров Тбилиси заняли США. США оказывали решительную политическую поддержку Грузии и лично президенту Саакашвили, кульминацией которой стала знаменитая речь президента Буша о «маяке свободы» в Тбилиси 10 мая 2005 года. Кроме того, США предоставляли щедрую экономическую помощь. Грузия стала одним из главных получателей американской помощи по показателю на душу населения. Наиболее же важно, что США осуществляли масштабную программу военной поддержки Грузии в плане обучения и оснащения, а также предоставляя финансовые средства. Первоначально военную поддержку оказывали для того, чтобы помочь Грузии восстановить полный контроль над Панкисским ущельем на Кавказе, где, как утверждала Россия, предположительно скрывались чеченские боевики. В дальнейшем говорилось, что программы американской военной помощи должны помочь грузинским вооруженным силам подготовиться к международным операциям за рубежом, в том числе в Косово, Ираке и Афганистане. В конце концов, численность грузинской армии увеличилась примерно в два раза по сравнению с годами правления Шеварднадзе, а уровень подготовки и вооружения стали намного лучше, чем когда-либо прежде. Значительная часть новых войск и техники дислоцировалась на модернизированных военных базах; самая важная находилась в Сенаки, рядом с Абхазией, а еще одна возле Гори – около Южной Осетии. Сообщалось, что к началу конфликта в августе 2008 года в грузинской армии было более ста американских военных советников, и еще больше американских специалистов и консультантов, как считалось, работало в различных подразделениях грузинских силовых структур и администрации. Значительную военную помощь в плане оснащения и отчасти военной подготовки также оказывали некоторые другие страны во главе с Украиной, Чехией и Израилем, который внес, скорее, качественный, чем количественный вклад, привнося свои технологии. Все они способствовали укреплению грузинской военной мощи, которую страна с гордостью демонстрировала при удобных случаях, например, во время парадов, посвященных Дню независимости.
9) Что касается Европы, большинство стран-членов ЕС не были склонны вносить дополнительный вклад в военную помощь, оказываемую Грузии. Однако ЕС или, по меньшей мере, ряд крупных стран блока, участвовал в миротворческой деятельности в составе Группы друзей Грузии, в рамках которой должно было осуществляться политическое сотрудничество США, России, Великобритании, Франции и Германии по абхазскому вопросу (в ответ на возражения Абхазии в 1997 году организация была переименована в Группу друзей генерального секретаря ООН). Ряд восточных и северных стран ЕС установил более тесные отношения с Грузией при президенте Саакашвили, стремясь помочь стране укрепить ее проатлантическую и проевропейскую ориентацию. В период с 1992-го по 2004 год Грузия получила от Еврокомиссии экономическую помощь в размере более 400 миллионов евро; кроме того, некоторые страны ЕС, такие как Германия, оказали ей существенную экономическую поддержку от себя лично. Европа участвовала и в решении южноосетинского и абхазского вопросов. С 1997 года у Еврокомиссии было несколько проектов в Южной Осетии, а с 2004 года при финансировании со стороны ЕС началось осуществление масштабной программы по восстановлению экономики в зонах грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов. В апреле 2001 года Еврокомиссия стала наблюдателем, правда, только по экономическим вопросам, на заседаниях Смешанной контрольной комиссии – многосторонней организации, ответственной за надзор за соблюдением Сочинского мирного соглашения по Южной Осетии. В 1996 году Грузия и ЕС подписали Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, а в 1999 году оно вступило в силу.
10) Еще до расширения на Восток в начале нового тысячелетия, ЕС активизировал усилия по обеспечению стабильности в соседних восточных регионах, включая Южный Кавказ с Грузией. В 2003 году был назначен специальный представитель ЕС по Южному Кавказу, первоначально уполномоченный поддерживать реформы, а впоследствии и оказывать помощь в урегулировании конфликтов. Год спустя Грузия и два ее южнокавказских соседа – Армения и Азербайджан – были включены в сферу Европейской политики соседства, что способствовало укреплению политических и экономических связей с ЕС и увеличению оказываемой им поддержки. В целом, на протяжении последних лет участие Европы в делах Грузии постепенно увеличивалось. Его можно назвать отзывчивым в плане экономической помощи, политически дружественным с точки зрения двусторонних отношений, основанным на сотрудничестве, но осторожным в спорных политических вопросах и, за исключением обособленной поддержки со стороны очень немногих стран ЕС, преимущественно дистанцированным в части военной помощи и сложных вопросов безопасности. Яркое подтверждение тому – нежелание Европы возглавить Миссию по пограничному контролю на Кавказе на границе с Россией после того, как в 2004 году Россия наложила вето на продление действовавшего прежде соглашения о присутствии [в регионе наблюдателей] ОБСЕ. Возможно, этот осторожный подход проявился и на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года, когда было решено занять позитивную позицию в отношении запроса Грузии о вступлении в НАТО, но воздержаться от шагов, ведущих к немедленному принятию ее в альянс.
11) Верно и то, что ряд спорных правовых вопросов, возникших после распада Советского союза, также сыграл роль в подготовке почвы для вооруженного конфликта, произошедшего в августе 2008 года. Проблема самоопределения югоосетинского и абхазского народов и вопрос об их праве на отделение от Грузии в одностороннем порядке – две правовые проблемы, связанные с конфликтом. Народы Южной Осетии и Абхазии считают, что их право на самоопределение является юридическим основанием требований о суверенитете и независимости соответствующих территорий.
Однако международное законодательство не признает права на создание нового государства в одностороннем порядке на основании одного лишь принципа самоопределения вне колониального контекста и апартеида. Чрезвычайные случаи признания отделения в экстремальных условиях, таких как геноцид, пока не получили всеобщего признания. Как будет показано позже, в случае с августовским конфликтом 2008 года и последовавшим за этим признанием Южной Осетии и Абхазии Комиссия обнаружила, что геноцида не происходило. Кроме того, международная государственная практика и явные взгляды основных держав, в том числе России в случае с Косово, по большей части говорят против этого. Это касается и процесса дезинтеграции государства, который может обсуждаться в связи с Грузией после распада Советского Союза. В соответствии с широко распространенным принципом uti possidetis, лишь бывшие союзные республики, такие как Грузия, а не территориальные подъединицы, такие как Южная Осетия и Абхазия, получают независимость в случае распада более крупного объединения, такого как бывший Советский Союз. Следовательно, Южная Осетия не имела права выйти из состава Грузии, и практически по тем же самым причинам то же можно сказать и об Абхазии. Следовательно, признание отколовшихся территорий, таких как Абхазия и Южная Осетия, третьей страной противоречит международному праву и считается незаконным вмешательством в суверенитет и территориальную целостность пострадавшей страны, каковой является Грузия. Это противоречит первому принципу Хельсинкского заключительного акта, который гласит: «Государства-участники будут уважать суверенное равенство и своеобразие друг друга, а также все права, присущие их суверенитету и охватываемые им, в число которых входит, в частности, право каждого государства на юридическое равенство, на территориальную целостность, на свободу и политическую независимость».
12) Еще один правовой вопрос, связанный с конфликтом и отношениями Грузии и России, касается российской политики «паспортизации», заключавшейся в массовой раздаче российского гражданства и, следовательно, паспортов лицам, проживающим в Южной Осетии и Абхазии, большая часть населения которых теперь имеет такие российские паспорта. Хотя в отдельных случаях российское гражданство предоставлялось и ранее, новый Закон о гражданстве РФ, вступивший в силу в 2002 году, в статьях 13-й и 14-й определил процедуру получения российского гражданства по упрощенной схеме, открывая более широкие возможности, которыми вскоре воспользовались тысячи новых заявителей из Южной Осетии и Абхазии. Тем не менее, одним из необходимых условий того, чтобы другие государства были обязаны признать гражданство, предоставленное таким образом, в соответствии с международным правом, является наличие адекватной фактической связи лица, подавшего заявку на гражданство, с принимающим государством – в данном случае с Россией, и эта связь не может быть произвольной. Примером могут быть родственные связи, длительное проживание или продолжительное нахождение на государственной либо военной службе [в принимающей стране]. Кроме того, требуется ясно выраженное согласие страны основного гражданства. Однако законодательство Грузии не признает двойного гражданства. Наличие в прошлом советского гражданства не считается достаточным основанием, поскольку этот статус было преобразован в грузинское гражданство при получении независимости. С учетом этих требований лишь отдельные случаи предоставления такого гражданства могут считаться имеющими обязательную юридическую силу с точки зрения международного права. Подавляющее большинство якобы натурализованных жителей Южной Осетии и Абхазии не являются гражданами России в соответствии с нормами международного права. Ни Грузия, ни какие-либо третьи страны не должны признавать такое российское гражданство. Следовательно, жители Южной Осетии и Абхазии, после распада Советского Союза вначале ставшие гражданами Грузии, останутся таковыми, несмотря на политику «паспортизации». Они оставались гражданами Грузии во время вооруженного конфликта в августе 2008 года, и с юридической точки зрения остаются ими по сей день, если только не отказались от своего грузинского гражданства или не утратили его в существующем обычном порядке. Массовое предоставление российского гражданства гражданам Грузии и массовая выдача паспортов на грузинской территории, включая отколовшиеся провинции, без согласия правительства Грузии противоречит принципам добрососедства и является открытым вызовом грузинскому суверенитету и вмешательством во внутренние дела Грузии.
13) Растущая напряженность в зоне конфликта приближалась к уровню открытой военной конфронтации. Уже весной 2008 года можно было наблюдать критическое ухудшение ситуации в зоне грузино-абхазского конфликта. Одной из причин напряженности была активизация действий авиации над зоной конфликта, в том числе полеты реактивных истребителей и беспилотных летательных аппаратов над линией прекращения огня. Сообщалось, что несколько грузинских беспилотных летательных аппаратов были сбиты абхазскими и российскими вооруженными силами. В апреле 2008 года КСПМ СНГ, состоящие из российских военнослужащих, были укреплены дополнительными войсками, а в конце мая 2008 года в Абхазию, несмотря на протесты Грузии, был направлен батальон российских железнодорожных войск для восстановления местной железной дороги, якобы в гуманитарных целях. За весенними событиями летом 2008 года последовали бомбардировки общественных зданий на абхазской стороне от линии прекращения огня и подрывы дорог на грузинской стороне. Летом 2008 года центр напряженности сместился из зоны грузино-абхазского в зону грузино-осетинского конфликта на фоне диверсий и участившихся перестрелок между грузинской и югоосетинской сторонами, включая обстрелы из минометов и тяжелой артиллерии. В начале июля конфликт оказался на грани взрыва, и в то же время активизировались дипломатические действия. В середине июля на базе Вазиани недалеко от Тбилиси прошли ежегодные военные учения «Немедленный ответ» под руководством США, участие в которых приняли примерно 2 000 солдат из Грузии, США, Армении, Азербайджана и Украины. В период с 15 июля по 2 августа 2008 года российские войска провели масштабные учения в Северо-Кавказском военном округе, недалеко от российско-грузинской границы, а также на Черном море. В начале августа власти Южной Осетии начали эвакуировать гражданское население на территорию Российской Федерации. Все предвещало вооруженный конфликт.
14) Открытые боевые действия начались с широкомасштабной грузинской военной операции против города Цхинвали и окрестных районов, начавшейся в ночь с 7 на 8 августа 2008 года. Операция началась с массированной артиллерийской атаки со стороны Грузии. В самом начале операции командующий грузинским батальоном в составе смешанных миротворческих сил, бригадный генерал Мамука Курашвили заявил, что целью операции является восстановление конституционного порядка на территории Южной Осетии. Позднее грузинская сторона опровергла заявление Мамуки Курашвили как несанкционированное и в качестве оправдания операции сослалась на противодействие якобы имевшему место российскому вторжению. В официальном грузинском сообщении, предоставленном Комиссии, в этой связи говорится, что «для того чтобы защитить суверенитет и территориальную целостность Грузии, а также обезопасить грузинских граждан, в 23:35 7 августа президент Грузии отдал приказ начать оборонительную операцию со следующими целями:
– Защита гражданского населения в Цхинвальском регионе/Южной Осетии;
– Нейтрализация огневых позиций, с которых начался обстрел гражданского населения, грузинских миротворческих подразделений и полиции;
– Остановка продвижения регулярных частей Российской Федерации через Рокский туннель в Цхинвальский регион/Южную Осетию».
15) Утверждения Грузии о якобы российском вторжении, среди прочего, подтверждались заявлениями о незаконном прибытии в Южную Осетию большого количества российских военнослужащих и вооружений еще до начала грузинской операции. Согласно ответам Грузии на вопросы Комиссии, сосредоточение российских вооруженных сил в Южной Осетии, включая военнослужащих и медицинский персонал, палатки, бронемашины, танки, самоходную артиллерию и пушечную артиллерию, происходило с начала июля 2008 года и продолжалось в августе. Этот процесс предположительно активизировался в ночь с 6 на 7 августа и поздним вечером 7 августа. В то же время российская сторона отрицает грузинские обвинения в том, что Россия стягивала войска в Южную Осетию до 8 августа 2008 года. Согласно российской информации, которая была предоставлена Комиссии, первые российские подразделения вступили на территорию Южной Осетии, а российская авиация и артиллерия начали атаку грузинских целей в 14:30 8 августа, то есть сразу после того, как руководство Российской Федерации приняло решение о вмешательстве.
16) Комиссия не может считать достаточно аргументированными заявления Грузии о масштабном военном вторжении России в Южную Осетию до 8 августа 2008 года. Тем не менее, есть ряд сообщений и публикаций, в том числе российского происхождения, указывающих на то, что российская сторона обучала югоосетинские и абхазские вооруженные силы и снабжала их военной техникой и до августовского конфликта 2008 года. Кроме того, похоже, что приток добровольцев или наемных солдат с территории Российской Федерации в Южную Осетию через Рокский туннель и Кавказский хребет имел место и в начале августа, а какие-то российские вооруженные силы, помимо российского батальона смешанных миротворческих сил, присутствовали в Южной Осетии и до 14 часов 30 минут 8 августа 2008 года. Также представляется, что российская авиация начала операции против грузинских целей, в том числе за пределами административных границ Южной Осетии, уже утром 8 августа, то есть раньше времени, указанного в официальном российском сообщении. Сообщалось, что российская авиация начала атаки с Центральной Грузии (Вариани, Гори), постепенно расширяя свои действия и охватывая другие части страны, включая военную базу в Сенаки, военные объекты в порту Поти и столице Тбилиси, а также некоторые объекты двойного назначения, такие как радар в Тбилисском аэропорту, железнодорожные пути и другие объекты инфраструктуры и средства связи. Имеются противоречивые сообщения о том, были ли удары по гражданским объектам в ряде случаев нанесены намеренно или это были так называемые сопутствующие разрушения. Комиссия не обнаружила неопровержимых доказательств какой-либо из версий. Помимо российских наземных и воздушных сил, к военным действиям вскоре присоединился Черноморский флот, атаковавший цели на грузинской территории за пределами Южной Осетии и обеспечивавший прикрытие наземных операций с моря.
17) В ходе вооруженного конфликта, который позже получил название «пятидневной войны», и в первое время после него российская сторона оправдывала свое военное вмешательство желанием прекратить якобы имевший место геноцид осетинского населения со стороны грузинских вооруженных сил, а также защитить российских граждан, проживающих в Южной Осетии, и российский контингент смешанных миротворческих сил, дислоцированный в Южной Осетии в соответствии с Сочинским соглашением 1992 года. Россия утверждала, что утром 8 августа 2008 года два российских миротворца были убиты и пять – ранены в результате нападения Грузии на базы миротворцев в Цхинвали. Грузия отрицает, что намеренно атаковала российских миротворцев, утверждая, что с баз российских миротворцев велся обстрел грузинских войск, входивших в Цхинвали, и они были вынуждены открыть ответный огонь. Комиссия не располагает независимыми докладами, которые могли бы подтвердить или опровергнуть обвинения той или иной стороны. Хотя принимая во внимание опасную ситуацию на местах, жертвы среди российского контингента миротворческих сил вполне могли быть. Что касается российских и югоосетинских обвинений [Грузии] в геноциде, в последние месяцы они звучат не так часто, поскольку предположение о намерении Грузии осуществить геноцид не может быть доказано. Число жертв среди осетинского гражданского населения оказалось намного меньше, чем утверждалось первоначально. Вначале российские официальные лица заявляли, что в Южной Осетии грузинскими войсками было убито около 2 000 гражданских лиц, однако позже общее число потерь югоосетинского гражданского населения в августовском конфликте 2008 года было сокращено до 162. 10 августа правительство Грузии объявило об одностороннем прекращении огня и о намерении вывести грузинские войска из Южной Осетии. Однако прекращение огня не было поддержано противоположной стороной. Наконец, к наступлению ночи с 10 на 11 августа большая часть грузинских сил была выведена с территории Южной Осетии. За ними последовали российские войска, которые продвинулись вглубь грузинской территории, преодолев административные границы Южной Осетии и Абхазии, и заняли военные позиции в ряде грузинских городов, включая Гори, Зугдиди, Сенаки и Поти. В ходе заключительной фазы военных действий абхазские подразделения при поддержке российских войск атаковали грузинские позиции в верхней части Кодорского ущелья и захватили эту территорию, которую грузинские войска и большая часть местного грузинского населения покинули 12 августа 2008 года.
19) Существует вопрос о том, было ли применение Грузией силы в Южной Осетии, начиная с артиллерийского обстрела Цхинвали в ночь с 7 на 8 августа 2008 года, оправданным с точки зрения международного права. Не было. Грузия признала, что запрет на использование силы распространялся на конфликт в Южной Осетии в соответствии с особыми юридически обязывающими международными документами, такими как Сочинское соглашение 1992 года и Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте 1996 года. Даже если предположить, что Грузия отражала нападение, например, югоосетинскую атаку грузинских населенных пунктов в регионе, в соответствии с международным законодательством ее вооруженный ответ должен был быть одновременно необходимым и пропорциональным. Нельзя согласиться с тем, что обстрел Цхинвали из реактивных залповых установок «ГРАД» и тяжелой артиллерии в течение большей части ночи удовлетворял этим требованиям и являлся необходимым и пропорциональным для защиты этих сел. Из незаконного характера грузинского военного нападения следует, что оборонительные действия Южной Осетии соответствовали нормам международного права, будучи законной самообороной. Однако любые операции югоосетинских вооруженных сил, целью которых не было отражение грузинской военной атаки, и в частности, действия, направленные против этнических грузин в Южной Осетии и за ее пределами, должны рассматриваться как нарушение Международного гуманитарного права, а во многих случаях и законодательства о правах человека. Кроме того, все военные действия, предпринятые Южной Осетией против грузинских вооруженных сил после того, как вступило в силу соглашение о перемирии от 12 августа 2008 года, также были незаконными.
20) Еще один правовой вопрос, по крайней мере, в отношении начальной стадии конфликта, состоит в том, могло ли быть оправданным применение Грузией силы против российских миротворческих сил на грузинской территории, то есть в Южной Осетии. Ответ опять будет отрицательным. До начала грузинской операции вооруженной атаки со стороны России не было. Заявления Грузии о масштабном присутствии российских вооруженных сил в Южной Осетии до начала грузинской атаки 7/8 августа не могут быть подтверждены Комиссией. Нельзя проверить, и была ли Россия готова начать такое масштабное наступление, несмотря на то что отдельные подразделения и техника были приведены в состояние готовности. Нет и доказательств, подтверждающих заявления о том, что российские миротворческие подразделения в Южной Осетии грубо нарушали свои обязательства, установленные международными соглашениями, такими как Сочинское соглашение, и оттого могли утратить свой международный правовой статус. Следовательно, применение Грузией силы против российских миротворческих войск в Цхинвали в ночь с 7 на 8 августа 2008 года противоречит нормам международного права.
21) Ответ на вопрос о законности применения Россией военной силы против Грузии должен быть дифференцированным. Реакцию России на нападение Грузии можно разделить на две фазы: во-первых, это немедленная реакция с целью защиты российских миротворцев, а во-вторых, вторжение в Грузию российских вооруженных сил, вышедших далеко за пределы административной границы Южной Осетии. В первом случае не приходится сомневаться, что если на российских миротворцев было совершено нападение, Россия имела право защищать их с помощью пропорциональных этому нападению военных средств. Следовательно, использование Россией силы в оборонительных целях в ходе первой фазы конфликта можно считать законным. Касательно второго момента нужно выяснить, была ли дальнейшая военная кампания России с продвижением вглубь Грузии необходимой и пропорциональной с точки зрения защиты от первой грузинской атаки. Хотя нужно признать, что решить, где провести черту, непросто, представляется, что значительная часть российских военных действий выходила далеко за разумные пределы обороны. Это касается всех видов масштабных и продолжительных военных действий, от бомбардировки Верхнего Кодори и использования бронетехники для продвижения внутрь грузинской территории до занятия военных позиций в крупных грузинских городах и их окрестностях, а также установления контроля над основными дорогами и задействования подразделений ВМС на Черном море. Все это не может считаться даже отдаленно соразмерным угрозе российским миротворцам в Южной Осетии. Кроме того, ничем не могут быть оправданы разрушительные действия, продолжавшиеся после заключения соглашения о перемирии. Из этого следует, что раз расширенная военная операция России, продолжившаяся на территории Грузии, противоречила международному праву, то вооруженные силы Грузии действовали в целях законной самообороны, в соответствии с 51-й статьей Устава ООН. Таким образом, с точки зрения законности и незаконности военных действий в течение ближайших дней два основных действующих лица – Грузия и Россия – поменялись ролями.
22) Могло ли последующее применение Россией силы быть оправданным как «гуманитарное вмешательство» с целью защиты гражданского населения Южной Осетии? Начнем с того, что специалисты в области права считают вопрос о том, может ли быть оправданным гуманитарное вмешательство, крайне противоречивым. Тем не менее, можно предположить, что гуманитарное вмешательство с целью предотвращения нарушения прав человека за рубежом дозволено лишь при строго ограниченных условиях, если дозволено вообще. Среди ведущих держав Россия особенно последовательно и упорно возражала против любых оправданий вмешательства НАТО в косовский вопрос как гуманитарной интервенции. Следовательно, она не может ссылаться на это не признанное формально право, чтобы оправдать свое вторжение на грузинскую территорию. У России как у непосредственного соседа есть важные политические и другие интересы в Южной Осетии и всем регионе. В таком случае гуманитарное вмешательство не признается вообще.
23) Наконец, Российская Федерация ссылалась на необходимость защиты собственных граждан, проживающих в Южной Осетии. В соответствии со статьей 61 (2) российской конституции, «Российская Федерация гарантирует своим гражданам защиту и покровительство за ее пределами». Верно и то, что с 1945 года многие государства осуществляли военные действия, указывая на необходимость защиты своих граждан за рубежом. Во многих случаях законность таких действий вызывает сомнения. Не существует обычного права, санкционирующего подобные действия. Такие действия должны быть ограничены по масштабу и срокам и сосредоточены исключительно на спасении и эвакуации граждан, если должны совершаться вообще. В рассматриваемом случае операция не ограничилась одним спасением и эвакуацией российских граждан, но по большей части превзошла этот порог, приняв форму расширенных военных действий на значительной части грузинских территорий. Следовательно, нужно сделать вывод о том, что военные действия России за пределами Южной Осетии, фактически противоречили нормам международного права.
24) Наконец, необходимо проанализировать военные действия, разворачивавшиеся в верхней части Кодорского ущелья. Московское соглашение о прекращении огня и разделении сил от 1994 года, подписанное и абхазской стороной, гласит, что «стороны будут неукоснительно соблюдать прекращение огня на суше, море и в воздушном пространстве и будут воздерживаться от всех военных действий против друг друга». Поскольку Верхнее Кодори не является подконтрольной Абхазии территорией в соответствии с Московским соглашением, нападение на него со стороны абхазских формирований при поддержке российских вооруженных сил считается незаконным применением силы, которое запрещено Соглашением о прекращении огня и статьей 2 (4) Устава ООН, а также является вооруженным нападением на Грузию с точки зрения статьи 51 Устава ООН. В то же время применение силы Грузией в целях защиты от нападения было оправданным, являясь законной самообороной. Тем не менее, абхазское руководство дало [произошедшему] четыре различных объяснения, пытаясь оправдать военные действия. Абхазия утверждала, что военная операция была проведена с целью «освобождения Кодорского ущелья» и что она была необходима для того, чтобы положить конец террористическим нападениям на гражданское население. Кроме того, Абхазия заявила, что операция была необходима, чтобы предупредить неминуемые военные действия Грузии против Абхазии, и что она чувствовала себя обязанной открыть «второй фронт» в соответствии с Договором о дружбе и сотрудничестве с Южной Осетией от 19 сентября 2005 года. Однако ни одно из этих объяснений не может считаться фактически обоснованным или имеющим юридическую силу. Таким образом, использование силы со стороны Абхазии не было оправданным с точки зрения международного права. То же самое применимо и к российской поддержке этих действий. Завершая обсуждение вопроса об использовании силы в ходе конфликта в августе 2008 года, необходимо обратить внимание на угрозы применения силы, неоднократно исходившие и от одной, и от другой стороны до начала конфликта в августе 2008 года. Следует отметить, что статья 2 (4) Устава ООН, а также соответствующие соглашения о перемирии требуют от государств и участников конфликта воздерживаться не только от применения силы, но и от открытых угроз применения силы. Угрозы такого рода противоречат и статье 2 (3) Устава ООН, в которой устанавливается обязательство разрешать конфликты мирным путем. Следовательно, угрозы применения силы, исходившие от всех сторон, были незаконными и противоречили международному праву.
